Если в ранних сочинениях по орфографии можно встретить наиболее архаические черты лингвистического сознания, то с изучением собственно грамматики. в европейской культуре XV-XVII вв., напротив, связаны некоторые новые черты в отношении к языку и знаку. 'Собственно' грамматика – это морфология и синтаксис, т.е.

• Купить Грамматики Лаврентия Зизания И Мелетия Смотрицкого
• Грамматики Лаврентия Зизания И Мелетия Смотрицкого

Купить Грамматики Лаврентия Зизания И Мелетия Смотрицкого

Системы форм и конструкций, которые выражают обобщенные значения, без которых не может быть построено предложение – например, значение числа, времени, наклонения, залога, субъекта, объекта, признака, утверждения, отрицания (или вопроса), определенности (или неопределенности) и др. В книгах, называемых Грамматика, довольно часто собственно грамматическим разделам предшествуют неграмматические – сведения по фонетике, письму и т.п. Европа знала грамматики только латинского и греческого языков, восходившие к трудам античных грамматистов. В разных странах появляются первые грамматики новых народных языков (vernaculae), причем с той же стихийной обязательностью, с какой сейчас распространяются технологические открытия. Хронология первых грамматик народных языков такова: 1465 г. – грамматика итальянского языка знаменитого гуманиста, Леона Батисты Альберти, архитектора и математика. – испанская (каталонская) грамматика Антонио де Небрихи.

– английская грамматика Джона Колета и Вильяма Лили. Конец XV или начало XVI. – русская (к сожалению, рукописная и неоконченная) 'Книга глаголемая Донатус меншей, в ней же беседует о осмих частех вещаниа.' Дмитрия Герасимова. – французская Жака Дюбуа (Сильвиуса). – чешская Вацлава Филомата, Бенеша Оптата и Петра Гзеля. – венгерская Сильвестра Яноша Эрдеши.

– польская Петра Статориуса (Стоеньского). – чешская Яна Благослава. – немецкая Лаврентия Альбертуса.

– словенская Адама Бохорича. – хорватская Бартоломея Кашича. – 'Грамматыка словенская' Иоанна Ужевича (рукописный учебник 'простой мовы' – литературного украинско-белорусского языка), составленный во Франции, по-видимому, в миссионерских целях).

Это имя уже называлось в связи с историей создания полного церковнославянского библейского свода ('Геннадиевской Библии' 1499 г., см. Дмитрий Герасимов известен как участник посольств в Швецию, Данию, Пруссию, Вену, Рим.

Его имя читается в летописи ('Митя Малой, толмач латыньской'), в 'Истории государства Российского' Карамзина. Из русских молодых людей, посланных учиться за границу (в Ливонию), он первый, кто известен по имени. Появляются первые печатные грамматики церковнославянского языка.: в 1591 г.

«Грамматика» Смотрицкого. Лаврентия Зизания (1596). Мелетий Смотрицкий.

Во Львове – грамматика сразу греческого и церковнославянского языков, под заглавием 'Адельфотис. Грамматика доброглаголиваго еллинословенскаго языка'.; затем 'Грамматика словенска' Лаврентия Зизания (Вильна, 1596); в 1619 г. В Евье под Вильной в типографии православного братства была напечатана знаменитая грамматика Мелетия Смотрицкого – 'Грамматики славенския правилное синтагма' (2-е изд. М., 1648; 3-е изд.

М., 1721; 4-е изд. Рымники (в Румынии), 1755). До печатных грамматик в православной книжности была популярна статья 'Осьмь честии слова' (т.е. 'Восемь частей речи'), составленная по греческим источникам в Сербии не позднее середины Х?У в.; статья содержала основную грамматическую терминологию и систематизацию именных форм церковнославянского языка. Слово Адельфотис (греч.

Adelfôtes – братство) на титульном листе грамматики указывает, говоря современным языком, на 'учреждение', в котором она была составлена, – Львовское православное братство, имевшее свою типографию и школу (с 1586 г.). Предпосылки повсеместного распространения грамматик были связаны, во-первых, с гуманизмом и Возрождением; во-вторых, причем более непосредственно, – с Реформацией и контрреформацией. Европейские грамматики XV – начала XVII. Возникают в русле новых культурно-познавательных интенций, привитых гуманизмом и Возрождением. Появляется потребность в углубленном самопознании культуры – в понимании средств, методов, 'материала', 'инструментов' культуры. В искусстве итальянского Возрождения это вызвало трактаты Пьеро делла Франчески, Альберти, Леонардо да Винчи, Вазари о красках, о роли модели, о пропорции; математические расчеты перспективы и композиции художественных полотен, углубленное занятие художественной анатомией и механикой.

В сфере словесного творчества стремление понять 'технику' культуры вызвало трактаты о языке Данте, Лоренцо Валлы, Пьетро Бембо; работу Леонардо да Винчи над латинской грамматикой на итальянском языке и над латинско-итальянским словарем; первое в Европе ученое филологическое сообщество – флорентийскую Академию с программой культивирования совершенного языка. В этом ряду культурно-познавательных усилий, предприятий, замыслов находятся и ранние грамматики народных языков. С другой стороны, европейские грамматики XV-XVII вв. Так или иначе связаны и с Реформацией. Одни грамматики развивали и пропагандировали филологические надежды Реформации; другие ей противостояли.

Подобно тому, как инициатива переводов Писания на народные языки исходила от протестантов (см. §95), так и первые славянские грамматики были созданы протестантами. Такова чешская грамматика протестантских священников Филомата, Оптата и Гзеля (Намешт, 1533); первая польская грамматика кальвиниста, позже социнианина Петра Статориуса-Стоеньского (Краков, 1568); лучшая в XVI.

Грамматики Лаврентия Зизания И Мелетия Смотрицкого

Чешская грамматика Яна Благо-слава, главы протестантской общины 'Чешских братьев' (рукопись 1571 г.); первая словенская грамматика, составленная одним из лидеров словенского протестантизма Адамом Бохоричем (Виттенберг, 1584). Однако грамматики не были специфически протестантским явлением. Они создавались также католиками и православными. Грамматика могла иметь и контрреформационную направленность. Таковы первые печатные восточнославянские грамматики – 'Адельфотис', грамматики Лаврентия Зизания и Мелетия Смотрицкого.

Их составили православные книжники для поддержки церковнославянского языка. Подобно тому, как Геннадиевский библейский свод 1499 г. И напечатанная на его основе 'Острожская Библия' 1581 г.

Противостояли реформационным попыткам перевода Писания на народные языки, так и грамматика Мелетия Смотрицкого была крупнейшей филологической акцией в защиту культового надэтнического языка Slavia Orthodoxa. Вместе с тем в позиции Смотрицкого есть новые черты. В его грамматике нет распространенного в православной книжности отношения к церковнославянскому языку как к языку священному и исключительному.; нет обычных для православия рассуждений об особой 'благодати' 'славенского' языка или его превосходстве над латынью. Мелетий Смотрицкий не оценивает языки по вероисповедному принципу и де факто признает их равноправие. Апологию церковнославянского языка как языка с в я т о г о и дающего с п а с е н и е у православного украинского монаха Иоанна Вишенского (ХV?

В.): 'Бог всемогущий лутче крестит в словенском языку, а нежели в латынском'; святым и угодникам 'спасенными же быти и освятити тот же святый язык словенский исходатаил' (Вишенский И. / Подготовка текста, ст. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1955. Впрочем, трактовка церковнославянского языка в качестве священного не была в православии канонической. В грамматике Смотрицкого в значительной мере снимается противопоставление церковнославянского в качестве священного языка народному ('простой мове') как языку несакральному, мирскому. В предисловии к грамматике, написанном на 'простой мове', Смотрицкий рекомендует обращаться к ней при обучении 'славенскому' языку. В тексте самой грамматики он часто поясняет церковнославянские формы или обороты с помощью 'простой мовы', в том числе переводит на нее библейские стихи.

Новым было отношение Смотрицкого и к самой грамматике: протестантски трезвое, далекое от приписывания грамматике сакральной и богословской значимости. Реформационное звучание грамматики Смотрицкого было приглушено при ее переиздании в Москве (1648), 'естественно', без имени автора, ставшего в 1627 г. Из текста грамматики были исключены все пояснения и переводы на народном языке. Скромное предисловие Смотрицкого на 'простой мове' заменили анонимные (восходящие к сочинениям Максима Грека) церковнославянские рассуждения о святости 'словенского' языка и богоугодности грамматики с упоминанием главных православных авторитетов (Василия Великого, Григория Богослова, Иоанна Златоуста).

В московском издании укрупнили формат и шрифт, шире стали поля. В сочетании с пространными предисловиями и послесловиями это значительно увеличило массу книги. В ней появились киноварные заглавия рубрик и инициалы. Все это придавало московской грамматике 1648 г. Торжественный и внушительный вид, делая ее 'официальным изданием московской грамотности' (Ягич, 1910, 30). Таким образом, в XVII. Грамматика еще принадлежала церкви.

Грамматики писали церковные люди, для церковных школ. Грамматики базировались на языке Писания и учили понимать этот язык. Грамматики еще могли быть предметом конфессиональной полемики и пристрастия; все еще имели смысл определения грамматик как православной, иезуитской или протестантской. ОТ ГЛОССЫ К СЕМАСИОЛОГИИ И ИСКУССТВУ ЛЕКСИКОГРАФИИ.